Натурщик

Под тонкой блузкой

Леночка была большим романтиком. Порой достаточно было в ее присутствии случайно произнести слово "пленэр" или "живопись", как она надолго задумывалась, опустив головку с мягкими кудрями. Она умела представлять несбывшееся. Леночка, в сущности, родилась настоящим большим художником, но, окончив архитектурный, сидела в мастерской и вдохновлялась индустриальными пейзажами. Молодость ее выцветала, как студенческая акварель, вывешенная мамой на стенке в гостиной. Она рисовала ее на родительской даче, и в размытых прозрачных мазках лишь для нее самой проступало неуловимое. Это были кусты сирени и жасмина. Жасмин обвивал молодую подругу сильными гибкими ветвями. А она — цвела. Сливочно-белые кисти торчали навстречу лапам жасмина упруго и бесстыже, как ее, Леночкины, узкие заостренные к концам груди, выпячивания которых под тонкой блузкой она когда-то стеснялась.

В то время Леночка была влюблена в Художника, своего преподавателя, много старше ее. Следя за его руками, крепко, по-мужски, державшими кисть, она старательно отгоняла грешные мысли. Однажды его ладонь и правда оказалась на ее груди, когда она позировала ню, накинув на бедра шаль. Но оказалась лишь для того, чтобы повернуть ее тело в нужном ракурсе. Это прикосновение — сильное, требовательное — она вспоминала каждую ночь.

Вскоре Художник уехал за границу, а потом за бугор отправились Леночкины родители. Вот о той непришедшей любви и думала Леночка, когда слышала от других слова-сигналы, наполнявшие ее пьяной тяжестью. Но были и другие слова — слова-убийцы. Она ненавидела их как циничных разлучников, как врагов. Одним из врагов была дача. Именно туда, в их подмосковную хибарку, Леночку и отправили, когда Художник перед отъездом за рубеж предложил ей прокатиться по Новгородской области и порисовать старые церквушки. Она представляла себе эту поездку: маленькие гостиницы с белыми занавесками и дощатыми крашеными полами, пленэры, пленэры... И поехала на дачу ухаживать за бабушкой, ведь родители работали все лето. К сентябрю у нее уже не было ни бабушки, ни Художника, ни родителей. Остались только ее не отцветшие еще "кисти белой сирени", которые она ежедневно сурово упаковывала в тугой бюстгальтер.

Голый хозяин

Она ненавидела дачу и не ездила туда ни разу за три года. И вот наконец наступила расплата за негодяйство. Мать с отчимом собирались прилететь и недели две пожить на даче. От отчаяния Леночка решила нанять кого-нибудь, чтобы выкосить и выполоть шестисоточные угодья. О доме страшно было и думать. В субботу она надела длинный сарафан того бежевато-серого оттенка, который так любят московские бомжи, нацепила рюкзак с провизией и отправилась на электричку, как на смерть.

Дачная калитка открылась от первого же толчка — на участке зеленела трава, яблони окопаны, отцветшие грозди сирени аккуратно обрезаны. Леночка поднялась на крыльцо и рылась в рюкзаке в поисках ключей, когда услышала — нет, почувствовала — что кто-то к ней приближается. Из душевой будочки к крыльцу шагал абсолютно голый мужчина лет сорока, с полотенцем на плече, и щурился на солнце. От ужаса Леночка толкнула дверь безо всяких ключей, и она бесшумно открылась. Девушка шмыгнула под круглый стол на террасе, втянув за собой рюкзачок. Из-под длинной клеенки она видела голые ноги с золотистыми волосками, которые прошлепали к столу, почесались одна о другую и замерли у стула. И тут у нее зазвонил телефон. Почти сразу под стол метнулась рука, вцепилась в Леночку и выволокла ее на свет. Она поняла, что сейчас ее будут убивать. Какая-то звериная хитрость, о наличии которой Леночка в себе и не подозревала, заставила ее выдавить расслабленно-вульгарным голосом:

- Извини, думала, никого нет. Хотела ночь перекантоваться!

Мужчина жестко смотрел на нее горчичными глазами.

- Вписаться решила? — процедил Натурщик (так Леночка про себя назвала его).

Она быстро закивала.

- Чего дрожишь? Не заразная? — вдруг спросил Натурщик.

- В каком смысле? — изумилась Леночка.

Когда до нее дошел смысл вопроса, слезы хлынули сами собой.

Она наконец отвела взгляд от желтых глаз, скользнула им чуть вниз и тут только осознала, что видит абсолютно голое мужское тело. Теплые тона, эластичная кожа, что называется, "полумат" — и не блестит, и не поглощает свет, а дает ровно лечь и распределиться дневному сиянию. Легкий загар покрывал тело, не оставив на нем ни единого изъяна.

Воровка счастья

Леночка сморгнула слезы и от смущения опустила глаза еще ниже. Ей показалось, или что-то неодушевленное шевельнулось, словно оживленное ее взглядом? "Он принял меня за бродяжку! — радостно подумала она. — А с бродяжки какой спрос?"

Леночка весело посмотрела ему в лицо. Он рванул за хвостик завязки на ее шее и содрал сарафан. Содрал — и остолбенел, увидев белоснежную сияющую плоть.

- Ну да! — с вызовом сказала Леночка. — А ты как думал?

Он тихо ахнул, обхватил ладонью одну прямо навстречу ему торчавшую узкую грудь и, склонившись, прильнул к соску губами, как к горлышку бутылки. Леночка чуть изогнулась назад, напряглась — и он приглушенно застонал. Больше всего Леночка боялась, что сейчас кто-нибудь постучит в дверь, или зазвонит опять телефон, или мужчина опомнится... Она чувствовала себя воровкой на собственной даче — воровкой счастья.

Они оба теперь были обнажены, оба жадно ощупывали, осматривали, пробовали губами друг друга. Ей казалось, что ее обвивают сильные гибкие ветви, сплетаясь, срастаясь с ее собственным телом. Он прикоснулся к ее лицу, и они вдруг слились в поцелуе — таком глубоком и неистовом, словно готовились к нему долгие месяцы, отчаянно желая друг друга. Когда его язык шевельнулся у нее во рту, она вдруг ощутила жжение на правой ягодице — проклятый комар нашел-таки куда впиться. Почему-то это окончательно снесло ей голову, и она мысленно закричала: "Кусай сильней!"

Натурщик вдруг решительно отстранился от нее — и она похолодела, готовая кричать, требовать... Но он подхватил ее на руки и понес в комнатку со старой обшарпанной кроватью, на спинки которой еще в середине прошлого века были навинчены никелированные шарики. Леночка успела заметить чистое белье, почувствовать запах лаванды от наволочки. Потом она вдыхала лишь один аромат — коктейля любви. Она глухо вскрикивала и плакала, хотя он всего лишь ласкал ее, а потом боялась проронить хоть один звук, когда, может быть, и следовало кричать. Внутрь нее проникала вожделенная мужская сила, сулящая еще большее блаженство — и ей казалось, что это происходит слишком медленно. Она закусила губу и изо всех сил кинула тело навстречу ему, навстречу боли, а может, смерти. И она — прежняя робкая художница — действительно умерла. Теперь она рисовала саму любовь — всем своим телом, каждой клеткой. Чувства подсказывали ей, как это делать красиво, как приблизиться к гармонии и упиться ею. Стало темно, но она видела своего Натурщика во всем блеске, и каждое движение ее было всплеском таланта, песней победительницы.

Утром они все еще не могли оторваться друг от друга.

- А ты не бомжиха! — шепнул он, смеясь. — И даже оказалась не женщиной ruscams.com... Раньше я терпеть не мог слово "девственница".

- А ты — не хозяин, — ответила она, чувствуя, как вплотную к ее лону опять набухает его тугой, безжалостный и нежный сгусток энергии. — Кстати, я раньше ненавидела слово "дача".

- А я как раз бомж, — выдохнул он. — Год назад развелся с женой, оставил квартиру. А недалеко отсюда дача ее родителей, и они как-то говорили, что хозяева соснового дома на Сиреневой линии уехали за границу. Вот и поселился. Пишу проект, иногда езжу на работу на электричке.

- Это мои родители, но я не уехала...

Они говорили, а тела их жили своей жизнью, в унисон одно другому. Леночка чувствовала, как он медленно по-хозяйски входит в нее, но уже не хотела торопить этого приближения к экстазу, только наслаждаясь движением крепкого длинного кокона в своем узком, жадно охватившем его тоннеле.

- Ты знаешь, — прошептал он потом, — твоя грудь похожа на...

- Знаю. Ты же тут жил в мае, когда цвела сирень!

Источник: Спид-Инфо, Наталия Даль